 Ежедневно на сборе мы делали для вас интервью с кем-то из молодых. Сегодня — последнее. Большое, как, собственно, и сам герой. А еще он добрый, веселый и со своим твердым мнением по всем вопросам.
— Был ли в твоей недолгой карьере столь длинный сезон? Какие на его исходе ощущения?
— Ощущения такие, что хочется сыграть с «Тулузой» и передохнуть немного. Физические силы еще есть, а морально уже подустали. Тяжеловато как-то, все стало уже надоедать, даже злить. Спасает то, что это не просто сбор, а скоро игра, к которой столько стремились. А в ней есть шанс выйти и что-то показать.
— Даже тебе, признанному весельчаку команды, непросто?
— Ну, срываться не срываюсь, но приходится иногда… паузы брать. Но это редко бывает. Я стараюсь, наоборот, в любой ситуации поднимать настроение окружающим. К примеру, не люблю, когда двое–трое что-то пытаются сделать, а четвертый молчит и «грузит» чем-то. Это ведь передается другим, люди начинают психовать, друг на друга «наезжать»; это в коллективе ни к чему.
— То есть ты наблюдаешь за жизнью коллектива?
— Ну да, смотрю, кто как себя ведет. Думаю, какие бы проблемы ни были, человек все равно должен быть в коллективе, общаться. Мы же вместе, мы — одна команда. Даже здесь, когда на досуге нечего делать, мы стараемся какие-то игры придумывать, чтобы снимать напряжение.
— Ты человек, склонный к анализу?
— Да, могу, пожалуй, сказать, что неплохо разбираюсь в людях.
— Кто для тебя главный авторитет в жизни?
— Отец, Сергей Владимирович, конечно. На него я равняюсь. Он и в футбол меня привел. Еще для меня важно, что он никогда не пил и не курил. Он учит, как себя вести, всегда поддерживает, хоть и не без критики. Я очень ему благодарен, потому что в нужный момент он всегда вставлял… то есть находил нужные слова.
(Далее — немного шуточного сленга.)
— А «вставить» может?
— В смысле «наехать»?
— Да, «напихать».
— Да, может быть и жестким. Хотя я с ним согласен. Можем, конечно, поспорить, но в основном согласен.
— Как Сергей Владимирович оценивает твои успехи?
— Он, в принципе, доволен, но говорит, что нужно прибавлять еще и еще.
— В чем, по его мнению?
— Прежде всего, пора становиться более уверенным в себе. Я с ним согласен: какие-то вещи надо делать более уверенно. Иногда нужно просто взять мяч, протащить и ударить по воротам, а я останавливаюсь, ищу глазами партнеров, чтобы пас отдать, кого-то на ударную позицию вывести. Надо иногда самому решать эпизод. Не в ущерб команде, конечно.
— А что еще отец советует?
— И еще нужно прибавлять в скорости, точнее — в резкости. Я игрок высокий, поэтому мне нужно все делать резче. Мне нужно окрепнуть как следует. Над этим мы сейчас и работаем с тренером по физической подготовке Тони Берецки.
— А как вы работаете с Тони?
— Он вообще дал мне целый комплекс новых упражнений. Я занимался раньше в тренажерном зале, но не так. У Тони свои упражнения: для пресса, для рук, для спины. У меня есть пример. Те же Дрогба, Ибрагимович — они мне импонируют как игроки — имеют свой стиль игры. У них много чего можно брать, но главное, они высокорослые игроки, а какая мощь от них исходит! Я летом объяснил Тони, чего хочу, он меня понял и сказал: хорошо, теперь будем над этим работать. Кстати, он по-русски уже очень неплохо говорит.
— И есть уже с лета какие-то сдвиги?
— Все сразу заметили, что прибавил физически. Даже в армрестлинге я непобедим. Только один Комиссаров сопротивляется. (Смеется.) И в дублирующем составе мне сказали: прибавляешь, прибавляешь. Буду продолжать, потому мне еще прибавлять в массе вещей.
— А кто в футболе для тебя авторитет?
— Да те же Дрогба, Ибрагимович. Анри очень нравится. За ними слежу, хочется заиграть на их уровне. Но сначала надо себя в России показать. Хотя смотришь и убеждаешься: у нас и в Европе — разный футбол.
— А из футболистов нашего чемпионата никого не назовешь?
— Есть игроки, которыми восхищаюсь. Могу сказать по своей команде. Егор Титов, например, поражает тем, что у него минимальный процент брака. Он играет за счет паса, чувствует: кому, куда. Каким бы ты быстрым в квадрате ни был, когда с ним еще два–три таких же игрока попадаются, очень сложно против них играть. Пасом и движением он поражает. А как Максим Калиниченко исполняет штрафные! Уникально бьет. Тот же Денис Бояринцев. Ему 30 лет уже, а он носится по полю туда-сюда, как молодой парень. Я, честно говоря, знаю только одного Тихонова, который в 36 не меньше бегает. А так, многие уже в 25 лет так не бегают.
— А почему они в 25 лет не бегают?
— Не знаю, у всех по-разному. Если еще не из наших, то Мальдини тоже поражает, до 39 так носиться в Лиге чемпионов!
— А слышал, Мальдини уходит? Говорит, боль уже заглушает удовольствие от футбола. У него все болит.
— Ну сколько можно уже! Он все что можно выиграл. Хотел бы и я в 39 лет сказать, что больше не могу, все болит, выиграв все на свете.
— А плата здоровьем за успех не смущает?
— Я еще об этом не задумывался. Мне только 19 исполнилось. Но, даже зная, что рискую здоровьем, я все равно выбрал бы профессию футболиста. Я сам это выбрал. Это моя судьба.
— Какую оценку ты поставил бы за сезон-2007?
— В прошлом году я «зацепил» несколько матчей в основе. Поэтому в этом сезоне ждал от себя большего. Поставлю «тройку». В принципе, сыграл немало матчей в чемпионате, в УЕФА. Был незабываемый матч с ЦСКА за Суперкубок. В общем, получил какой-то опыт. Где-то сыграл, считаю, неплохо, где-то… не то чтобы провалил, но сыграл неярко. Поэтому в моих планах сейчас, начиная с первого сбора, — работать, отдать всего себя, «выстрелить». Чтобы в следующем сезоне все увидели, что я умею, и чтобы я сам в себя поверил.
— Что должно быть присуще футболисту-профессионалу?
— Прежде всего нужно отдаваться делу. Можно быть весельчаком, кем угодно, можно режим не соблюдать, но отдаваться делу полностью — обязательно. Причем не только на играх, но и на тренировках. Переживать надо за общее дело. Каждый пусть готовится сам, глупо кого-то в чем-то упрекать, но выходя на поле в команде, в едином целом, ты должен жить общим делом, жить футболом. Должен уважительно относиться к себе и к другим. Это самое необходимое профессионалу. Это же не каторга какая-то. Надо жить футболом так, чтобы после игры могли слезы пойти, если ты проиграл. Как будто это для тебя последний бой. Всей душой, всем сердцем нужно идти в каждой игре к поставленной цели. Чтобы не было таких людей в команде, которые думают: а-а, ладно… Это убивает.
— А ты плакал после игры?
— Бывало.
— А что в «Спартаке» в этом смысле?
— Не правы болельщики, которые думают, что нас, молодых, только холят, и мы ничего не ценим, а только в масле катаемся. Могу сказать за тех, кого хорошо знаю: Комиссаров, Кудряшов, Паршивлюк, Иванов, любой игрок из дубля — все переживают, горят желанием играть в «Спартаке». Мы живем «Спартаком», живем футболом, что бы там ни было. Что-то не получается — переживаем, обсуждаем. Обидно, когда говорят, что у нас другие мысли в голове. Это не так. Мы действительно хотим завоевать золотые медали, хотим принести славу «Спартаку». Хотим, чтобы нас признали лучшими в стране. Может, надо, как в НХЛ, определять лучших новичков с вручением перстней. Легионеры легионерами, но если бы сформировалась у нас своя каста молодых, а ей дали бы шанс, мы разорвали бы многих. Одним желанием, одной своей мечтой.
— Но лимит на легионеров и опора «Спартака» на свою молодежь к этому и ведут.
— Каждый из нас, молодых, желает играть. У кого-то сразу получается, у кого-то не сразу. Тут ведь, по себе знаю, надо дать человеку почувствовать уверенность. Важно, чтобы я чувствовал, что тренер верит в меня и готов дать еще шанс. Как было с Фернандо Торресом в «Ливерпуле»? Первые пять–шесть матчей — миллион моментов, а он забить не может. Любой из русских тренеров уже бы сказал: что мы купили? Клоуна какого-то! Да еще и Бенитесу досталось бы за то, что своих земляков подтягивает. А его держали пять–шесть игр, даже больше. Он не забивал, но почувствовал, что ему верят, и успокоился. Ему давали понять, что он часть целого, что на него надеются. И смотрите, как он заиграл! И голы, и передачи какие.
— А для тебя голы намного важнее передач?
— Мне порой голевые передачи вообще больше нравятся. Знающий человек всегда оценит того, кто отдаст голевой пас. Скажет: вот это игрок! Вы видели, как он отдал?
— Газеты любят устраивать хит-парады лучших голов и передач. Ты обычно согласен с их выбором?
— Нет.
— А кто должен определять лучшие голы-передачи?
— В каждой газете это должен делать профессионал. Пусть журналисты садятся себе в кружок, выбирают номинантов, но последнее слово должно быть за поигравшим в футбол профессионалом. Или пусть проводят опрос среди десяти, к примеру, футбольных экспертов на эти темы. Определят круг лучших, узнают мнение профессионалов и большинством их голосов определят лучший гол или пас. Или лучший игрок тура. Один человек забил гол, а другой отдал две или три голевые. Тот, кто гол забил, стоит первым, а другой вообще в хит-парад не попал. Ну как это? Если уж такие вещи проводятся, но нужно внимательно каждый матч смотреть. Не эпизодами, а целиком. А то по нарезке посмотришь — человек в порядке, а весь матч увидишь — оказывается, он сделал-то как раз эти два рывка, а остальное время просидел.
— Справедливы ли упреки в адрес вашего поколения футболистов?
— Нас в основном называют «зажравшимися». Я считаю, что это не так.
— Ты и обед-то сегодня пропустил…
— Да, я на завтраке «выстрелил». (Улыбается.) На самом деле это обидно слышать. Когда ты играешь нормально, никто ничего не говорит, все восхищаются. Шишкин играл целый сезон, все говорили: что за игрок! Начался второй — перестало получаться. Вместо того чтобы поддержать парня, не все, но многие начали: да у него там машина, деньги, ему не до футбола. Человек сам себе что-то заработал. Или все время в прошлое отсылают. Да футболисты прошлого тоже не бедствовали. У них в свое время тоже были и деньги, и привилегии. Разве не так? Все, что способны были дать в то время футболистам, им давали. Может, об этом тогда не так писалось и говорилось. К чему лукавить? Разве мы виноваты, что родились позже и играем в 2000-е годы? Почему все вокруг твердят и пишут: деньги, деньги, деньги? Все, что мы, молодые, зарабатываем, мы отдаем родителям. В детстве мы шли в футбол, не задумываясь о деньгах. Мы отдали этому детство и юность, ничего другого не видели. Это потом уже, когда пришло время первых контрактов, когда приблизились к основному составу, начали понимать, что это любимое дело может еще и неплохо оплачиваться. Мы счастливы, что наше занятие любимым делом еще и как-то поощряют. А что тут плохого? Все это от зависти, что ли? И кто в основном критикует? Кто из десяти попыток даже раз по мячику не попадет? Может быть, и есть «зажравшиеся». Но ведь есть и те, кто ценит происходящее и хочет еще больше расти в футболе.
— Может, многие оценивают вас по меркам прошлого?
— Но это глупо. Кстати, те же спартаковские ветераны нас не осуждают. У них было одно время, у нас другое. Вот Федор Черенков в интервью недавно сказал, что не стоит зацикливаться на прошлом, иначе можно туда уйти с головой. А чтобы кого-то называть «зажравшимся», надо хотя бы знать человека. Ну, вот кто из журналистов или болельщиков может сказать, что тесно общается со мной, к примеру, хотя бы год? Чтобы проследить, «зажираюсь» я или нет. Вот тогда я принял бы упрек. Мы не наркоманы, не хулиганье, мы просто занимаемся спортом, а нас пытаются все время в чем-то обвинить. Это неправильно. И с каждым обвинителем я готов вступить в спор, в поединок. Даже до армрестлинга дойти. (Улыбается, как обычно.)
|
